Гималаи: "Мир уже не будет прежним"

На морских курортах есть первая линия отелей, почти на пляже, на горнолыжных – тоже, у самых подъемников. В таком отеле ты с утра открываешь штору и смотришь на опоры. Если кресла второй очереди ползут в гору, все хорошо: вковываешься в доспехи, лыжи/доски в руки и туда. Идти минут пять, так что можно не торопиться и полюбоваться видом на Малые Гималаи по пути.

Конечно, мы жили не там. Разглядеть из наших окон даже первую очередь подъемника в Гульмарге, индийском рае внетрассового катания, у меня так ни разу и не получилось. А про вторую, и уж тем более про самую сладкую третью, которая тащила кабинки на высоту четыре тысячи метров, речи вообще не было – про них мы обычно узнавали только после получасового марша с досками на плечах. Мимо тарахтели Махиндры с объемистыми цепями на колесах – шипованную резину в Индии не производят. За ними тащили свой груз санщики, лучше названия не изобрел. Диалог с ними почти всегда был одинаковый:
- Привет, сэр! Сани?
- Не, доска
- Нет, сэр, в сани садись!
- Не
- Ты откуда?
- Россия
- А, холодно, снег
- Ага
- А у нас этот год снег нет (снега там в 2015 действительно было очень мало)
- Нормально
- Сэр?
- Ну?
- Сани?..

Обычно в Индии нужно просто не отвечать на вопросы, тогда продавцы, рикши, гиды, инструкторы, сутенеры и пушеры сами довольно быстро теряют интерес. Правило универсальное, действует везде. Но Никита, мой друг с Сахалина, не мог быть настолько невежливым и отвечал на все вопросы санщиков. Как только по истечении десяти минут он все-таки раз тыщщу говорил кашмирцу «Нет» к нему, видя общительность, тут же подбегала еще пара, с другой стороны уже несся на нас продавец вареных яиц, а с фланга заходил истошной вопящий: «Чааааааааииииииии!» продавец масалы.
К нижней станции подъемников мы подползали в толпе местных, уже насквозь мокрые и с пересохшим горлом. Физические нагрузки на высоте больше двух с половиной километров – это для тренированных гуркха и для кашмирцев. Отдышавшись, вставали в очередь райдеров со всего мира, с антилавинными рюкзаками ABS на спине, с шипящими рациями на лямках. Здесь уже нельзя было понять, в каких координатах ты находишься – такие очереди стоят в России, Штатах, Европе, Южной Америке и даже, может, Африке. В них с утра всегда немного сонливое ожидание, а к полудню нетерпение, ведь надо успеть взрыхлить вооот ту девственную целину рядом с лесом.
В кабинке разговаривали обычно немного – позади по мере подъема открывалась панорама Больших Гималаев. Под ногами неторопливо плыл лес (в том году выкатанный до льда и очень опасный). Первая очередь доставляет на три тысячи метров. И к следующему подъемнику. Мы называли эту остановку «станция дзен». Отсюда два пути. Первый – это кресла, они карабкаются до середины горы, на три тысячи триста метров.
А второй – это то, зачем в Гульмарг съезжаются тысячи упоротых со всего мира. Его кабинки высаживают тебя на широком хребте на высоте четыре тысячи двести метров. Оттуда открыты пути в любой из кулуаров (ложбина между двумя выступами горы), где можно рисовать дуги на нетронутой целине, прыгать со скал и вообще – орать. Очередь на второй подъемник по уровню концентрации надежды в прошлом году вполне тянула на очередь в рай. Снег тогда выпал поздно и шел неравномерно, так что только при нас сошло две лавины. Поэтому ответственный за безопасность за месяц разрешил запуск кабинок в рай только три раза.

Здесь как раз пришло время вернуться к «станции дзен». Каждое утро здесь собиралось около сотни райдеров. Они стояли в очереди на лестнице, они сидели на ступеньках и лежали на лавочках. Как это обычно бывает при большом нервном напряжении в толпе, все задавали друг другу одни и те же вопросы и отвечали предположениями. Они напоминали журналистов в Ираке, берущих интервью друг у друга. Работники подъемника знали не больше остальных, они так же пожимали плечами, посылая спрашивающим свои «иншалла» (если будет на то воля Аллаха). Практику дзен делали еще эффективнее сотни и сотни индийских туристов. Во взятых напрокат пухарях, шапках и высоких сапогах (у нормальных индусов теплой одежды нет, без надобности) они смешливой гурьбой валили в кабинки подъемника. Им было можно. Они с недоуменными улыбками глазели на толпу мрачных людей в ярких одеждах, делали с ними селфи и проходили мимо. Дзен-райдеры провожали их злобными взглядами. Даже обычно очень шумные индусы затихали в этой ауре напряженного ожидания. Они приехали сюда из столицы Кашмира, Шринагара, или из соседнего штата, чтобы весело провести время и посмотреть на Гималаи. Мы прилетели за многие тысячи километров, чтобы с этих Гималаев слететь.

Как правило, после пары часов очередного сеанса тренинга дзен оказывалось, что лавина очень даже может быть, и взрывы не помогли, и все, ворча, отправлялись на кресельный подъемник. Но три раза, один из них в наш первый день, три раза кабинки в рай все-таки взяли нас с собой. Страх, дичайший ужас. И восторг. Вот что я испытал, в первый раз глядя с высоты четыре тысячи метров вниз, на две шестьсот, где мы жили. На склоне можно было стоять вертикально, таким крутым был уклон. У меня до сих пор есть видео, снятое Никитой в тот раз – на нем видно, как мы трое минут десять сидим и смотрим вниз, не решаясь развернуть доски вниз носом. Я должен был ехать первым, но ноги не слушались, голова говорила мне: «Ты в шестой раз на доске, тебя просто не должно здесь быть, это слишком опасно», и голова была права. «Да езжай!», - сказал Никита, и я поехал. Первые десять минут, беспрестанно падая и поднимаясь, сквозь барабанные ритмы бьющегося с трудом на высоте стольких тысяч метров сердца, я подумал: «Господи, как глупо!». Потом я не думал.

Потом было еще два спуска с вершины и бесчисленное множество с середины, но мне никогда не забыть тот страх в первый день. И ужас. И восторг. Мир никогда не будет прежним, и я когда-нибудь вернусь на станцию Дзен на границе с Пакистаном, где твой покой охраняет броневик у поселка, а в заснеженном лесу скачут мохнатые гималайские обезьяны, обязательно вернусь. Иншалла.

Источник