Путешествие по Сербии: Трубачи из Гучи

На тонкой ткани палатки изнутри солнечный свет играл тенями кустов малины. Стенки колыхались, и узор постоянно двигался. Постоянными на нем оставались толстые округлые полоски. За ночь на внутренний тент взобрались с десяток слизняков. Не знаю, отчего я их так невзлюбил – существа довольно безобидные, только коричневые пятна после себя оставляют.

Тем временем, снаружи уже был слышен фестиваль. Саундчек на основной сцене, чей-то усиленный колонками голос, шорох гравия под шинами проезжающих машин. Гуча – самый большой фестиваль трубачей в мире – просыпалась.

От моего малинового поля топать до Гучи – это и место, и название – минут двадцать. Все-таки, спать рядом со сценой немного громко. Ближе к Гуче – больше мяса. И пива. На огромных вертелах медленно поворачиваются над углями цельные поросята. Жир с тушки капает и вспыхивает пахучим пламенем. Рядом стоят глиняные горшки, такие большие, что обнять их полностью не смогли бы даже мои длинные руки. В горшках – свадьбарский купус – капуста, тушенная со свиным жиром на углях. А дальше – ряд десятиметровых гриль стоек, на которых шипят и брызгаются соком котлеты, отбивные и колбаски. Любому желающему за сто динаров человек с щипцами засунет что угодно на выбор между двух булок белого хлеба (немного эротично получилось, но таков художественный замысел). И пиво. Пиво продается примерно в каждом… в каждом магазине Гучи. Аптека, магазин канцелярских товаров, да просто любое пустое место заполнены холодильниками с пивом Елень (олень). Нет такого времени суток, чтобы не нашлось жаждущего Еленя человека, так что пиво продают круглосуточно.

Ближе к статуе трубача в самом центре деревни плотность народа увеличивается. Здесь: пятидесятилетние сербы с бутылкой Еленя в одной руке и ослепительной женой - в другой, иссушенные старцы бредут за утренней порцией турецкого кофе с анисовым ликерчиком, заросшие бородатые иностранцы-велосипедисты с натугой вертят педали явно не первый месяц, вездесущие европейские раста и хиппари шествуют босяком по булыжной мостовой парами и в одиночку, приплясывая под звуки труб.

О, да, трубы! Трудно представить, что в Сербии, да и во всем мире нашлось столько поклонников труб. Но они не простые, эти сербские инструменты. Точнее, инструменты-то как раз абсолютно обычные, как капуста или поросенок, но как и эти роскошные блюда, имеют историю, превратившую их в традицию. Когда-то, во времена Балканских войн, трубачи были частью армии. Маршировали под звуки труб колонны, рубили друг друга сербы, албанцы и македонцы (или македоняне?), менялась политическая карта этого клочка суши. Потом трубачи вернулись домой. С трубами в качестве сувенира. Играли на любых сборищах – в память о войне. Потом их стали приглашать и на свадьбы, и на похороны (это оттуда появилось название оркестра Бреговича). А потом и на любые дни рождения и вообще бухнуть.

Теперь это не военные марши, это сама сербская душа вылетает из латунных и бронзовых раструбов. В ней есть что-то цыганское и до одури славянское. Под эту музыку можно только танцевать. Вот сидит в ресторане трое старичков. Перед ними по кружке янтарного пива, глаза их сыты и спокойны, неторопливо роняют они слова. Вдруг в ресторан залетает оркестр. Смуглый тромбонист (среди оркестрантов полно румын и албанцев) подскакивает к столику старичков и выдувает первые ноты, за ним барабанщик с огромным животом бьет в не менее обширный барабан, а следом и остальные трубачи окружают почтенных старцев. И вот вскакивает и начинает притопывать ножкой один, вертится вокруг своей оси другой, а третий, правда сидя, начинает выводить рулады какой-то старинной песни. В ней можно различить название деревень неподалеку от Гучи и название родины сербской трубы – Драгачево. На морщинистых щеках поющего – слезы.

Эта картина – одна из сотни похожих, случающихся одновременно по всей Гуче. Вечерами все шестьсот тысяч человек, кажется, скачут, притопывают и поют под стремительный ритм. Усидеть невозможно, и вот ноги сами принимаются притопывать, а руки – постукивать по близлежащим поверхностям.
Допить пиво, доесть мясо – и плясать, плясать, плясать, пока не упадешь. Как говорят местные почти по любому поводу: «Гуча е Гуча» - «Гуча - это Гуча».
В малиновое поле я вернусь под утро, сильно нетрезвый и совершенно счастливый. Стряхну пару слизняков с палатки и упаду внутрь.
Гуча е Гуча!

Источник